Неточные совпадения
Они вынимали из-за пазухи свой табак, чубуки из пальмового
дерева с серебряным мундштуком и трубочкой, величиной с
половину самого маленького женского наперстка.
Он не велик: едва ли составит
половину петербургского Летнего сада, но зато в нем собраны все цветы и
деревья, растущие на Капе и в колонии.
Остальная
половина дороги, начиная от гостиницы, совершенно изменяется: утесы отступают в сторону, мили на три от берега, и путь, веселый, оживленный, тянется между рядами дач, одна другой красивее. Въезжаешь в аллею из кедровых, дубовых
деревьев и тополей: местами
деревья образуют непроницаемый свод; кое-где другие аллеи бегут в сторону от главной, к дачам и к фермам, а потом к Винбергу, маленькому городку, который виден с дороги.
В стороне звонко куковала кукушка. Осторожная и пугливая, она не сидела на месте, то и дело шныряла с ветки на ветку и в такт кивала головой, подымая хвост кверху. Не замечая опасности, кукушка бесшумно пролетела совсем близко от меня, села на
дерево и начала было опять куковать, но вдруг испугалась, оборвала на
половине свое кукование и торопливо полетела обратно.
Тут всего было: танцовали в 16 пар, и только в 12 пар, зато и в 18, одну кадриль даже в 20 пар; играли в горелки, чуть ли не в 22 пары, импровизировали трое качелей между
деревьями; в промежутках всего этого пили чай, закусывали; с полчаса, — нет, меньше, гораздо меньше, чуть ли не
половина компании даже слушала спор Дмитрия Сергеича с двумя студентами, самыми коренными его приятелями из всех младших его приятелей; они отыскивали друг в друге неконсеквентности, модерантизм, буржуазность, — это были взаимные опорочиванья; но, в частности, у каждого отыскивался и особенный грех.
Огромный огненный месяц величественно стал в это время вырезываться из земли. Еще
половина его была под землею, а уже весь мир исполнился какого-то торжественного света. Пруд тронулся искрами. Тень от
деревьев ясно стала отделяться на темной зелени.
Эта охота продолжается до
половины лета с тою разницею, что с весны рябчики самцы не только откликаются на искусственный голос самки, но и летят на него с большою горячностью, так что садятся по
деревьям весьма близко от охотника, и бить их в это время очень легко; со второй
половины мая до
половины июля они откликаются охотно, но идут тупо; потом перестают совсем приближаться на голос самки, а только откликаются, и потому охотник должен отыскивать их уже с собакой.
Вывод дроздят бывает довольно рано, в первой
половине июня, но они долго остаются в гнезде и на сучьях выводного
дерева, пока не начнут летать, как старые; потом некоторое время держатся весьма скрытно в частых и мелких лесных поростях; потом начинают небольшими станичками летать на ягоды, а потом уже к осени сваливаются в большие станицы.
Мне случалось заходить в такие лесистые, глухие овраги, и не скоро уходил я: там наверху еще жарко; летнее солнце клонится к западу, ярко освещены им до
половины нагорные
деревья, ветерок звучно перебирает листьями, а здесь, внизу, — густая тень, сумерки, прохлада, тишина.
Это была очень просторная горница, разделенная пополам ширмами красного
дерева, обитыми сверху до
половины зеленою тафтою.
Швицкий смельчак за полночь причалил к одной деревушке кантона Ури, привязал к
дереву наполненный до
половины водою челнок и постучал в двери небольшого, скромного домика.
Высокие
деревья были до
половины закутаны в туман.
Налево виднелась необозримая водяная поверхность, чистая и гладкая, как стекло, а прямо против нашего дома вся она была точно усеяна иногда верхушками
дерев, а иногда до
половины затопленными огромными дубами, вязами и осокорями, вышина которых только тогда вполне обозначилась; они были похожи на маленькие, как будто плавающие островки.
Солнце стояло еще очень высоко, «
дерева в два», как говорил Евсеич, когда мы с крутой горы увидели Багрово, лежащее в долине между двух больших прудов, до
половины заросших камышами, и с одной стороны окруженное высокими березовыми рощами.
— Тут одного гвоздья сколько! — восторгался Лукьяныч, бесстрашно водя меня по опустелым комнатам. — Кирпичу, изразцу, заслонок — страсть! Опять же и
дерево! только нижние венцы подгнили да балки поперечные сопрели, а прочее — хоть опять сейчас в дело! Сейчас взял, балки переменил, верхнюю
половину дома вывесил, нижние венцы подрубил — и опять ему веку не будет, дому-то!
Солнце уже стояло невысоко, направо, над старыми
деревьями кунцевского сада и
половина блестящего красного круга была закрыта серой, слабо просвечивающей тучей; из другой
половины брызгами вырывались раздробленные огненные лучи и поразительно ярко освещали старые
деревья сада, неподвижно блестевшие своими зелеными густыми макушками еще на ясном, освещенном месте лазури неба.
Август уж перевалил на вторую
половину; дни сократились; на дворе непрерывно сеял мелкий дождь; земля взмокла;
деревья стояли понуро, роняя на землю пожелтевшие листья.
Проехав шагов сто, Хаджи-Мурат увидал сквозь стволы
деревьев костер, тени людей, сидевших у огня, и до
половины освещенную огнем стреноженную лошадь в седле.
Вдруг под снегом раздалось рычанье, а потом рев… Лесник, упершись шестом в снег, прямо с
дерева перепрыгнул к нам на утоптанное место. В тот же момент из-под снега выросла почти до
половины громадная фигура медведя. Я, не отдавая себе отчета, прицелился и спустил оба курка.
Охотники хорошо это знают и на реках и озерах, берега которых совершенно голы, прибегают к хитрости, устроивают искусственную зелень: срубают вершину какого-нибудь молодого
дерева (если оно мало, то два и три) или целый куст тальнику, вербы, выбирают удобное для уженья место и кладут их на воду, погрузив до
половины и воткнув нижние, заостренные концы в берег.
2) Можно их делать из всякого сухого
дерева: на один обвостренный конец маленькой палочки, в палец толщиною посредине, плотно надевается нижняя
половина гусиного пера, а в другой, обвостренный же, втыкается маленькая, из проволоки сделанная петелька для продеванья лесы, другой конец которой (то есть лесы) продевается сквозь колечко, вырезанное из пера и надеваемое на перяной конец наплавка (колечко должно быть несколько шире пера).
Юрий, мрачный, в нерешимости, бежать ли ему на помощь к матери, или остаться здесь, стоял, вперив глаза на монастырь, коего нижние части были ярко освещены огнями; вдруг глаза его сверкнули; он кинулся к
дереву; в одну минуту вскарабкался до
половины и вскоре с помощью толстых сучьев взобрался почти на самый верх.
После светлого летнего дня наступил ясный и тихий вечер: заря пылала; до
половины облитый ее багрянцем, широкий пруд стоял неподвижным зеркалом, величаво отражая в серебристой мгле своего глубокого лона и всю воздушную бездну неба, и опрокинутые, как бы почерневшие
деревья, и дом.
Проколесивши большую
половину ночи, беспрестанно сбиваясь с дороги, выученной наизусть, они наконец спустились с крутой горы в долину, и философ заметил по сторонам тянувшийся частокол, или плетень, с низенькими
деревьями и выказывавшимися из-за них крышами.
Туманная дымчатая полоса пробежала по нижней
половине светлого круга, и понемногу свет стал слабеть на траве, на верхушках лип, на пруде; черные тени
дерев стали менее заметны.
Между
деревьями и дуплом кое-где торчали памятники великого земного переворота — огромные, красноватые, будто кровью обрызганные, камни, до
половины вросшие в мох и представлявшие разные уродливые образы.
Над головою тихо шумели
деревья, заря гасла, небо было чистое, нежное. В густой зелени серебристых тополей заблестели электрические фонари. Воронецкий посмотрел на часы:
половина одиннадцатого; пора было ехать в Лесной.
В заднем углу, за толстым обрубком
дерева, недвижно сидел немолодых уже лет мужчина, с широкою бородою, закрывавшею
половину его лица. Длинные волосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые, блестящие, пристально глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного водой.
Оба они подошли к самой беседке, стоявшей на полянке, заросшей густой травой, до которой, видимо, никогда не касалось лезвие косы. Тень от густо разросшихся кругом
деревьев падала на нижнюю
половину беседки, но верхушка ее, с пронзенным стрелой сердцем на шпице, была вся озарена солнцем и представляла красивое и далеко не мрачное зрелище.
В заднем углу, за толстым обрубком
дерева, недвижимо сидел немолодых уже лет мужчина, с широкой бородой, закрывавшей
половину его лица. Длинные волосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые, блестящие, пристально глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного водой.
Осень 1814 года, во время которой происходили описываемые нами события, была поздняя, но сухая и ясная. Была уже
половина октября, а
деревья еще не обнажались от покрасневшей листвы. Днем в воздухе чувствовалась даже теплота, только к ночи температура резко понижалась, а на заре были холодные утренники.